daryapetrovna

- Возьмём чай, бутерброды? - спросила я.
- Да не стоит, - сказал отец.
- Да... Там какая-нибудь еда, скорее всего, будет... Может, у викингов брагой напоят... или мёдом...

(Следующие девяносто восемь абзацев, повествующих о том, как мы доделывали мелкие хозяйственные дела; как я выбирала жакетик (кстати, выбрала-таки кремовый); как мы собирались и добирались до Коломенского, опускаются. Правда, по мнению отца, заслуживает упоминания, что когда мы подъехали на частнике к воротам усадьбы, мы посмотрели на дорожные знаки и не увидели среди них знака парковки, а потом посмотрели на светлое солнце - и увидели, что его застят полицейские фуражки. Водитель отказывался парковаться, но нам запала в голову идея выходить именно у ворот и ~~знамение заслонила~~ мы его уломали. Когда мы высаживались, полицейские взимали дань с какого-то автомобилиста и нашей высадки не заметили.)

Светило солнышко, дул лёгкий ветерок. В Коломенском было людно (потом стало очень людно, и люди были очень разные. К слову сказать, несмотря на это, на протяжении всего нашего похода мы ни разу не слышали, чтобы кто-нибудь кого-нибудь не то что болваном Тьмутараканским, но даже и болваном обычным титуловал...) Мы стали двигаться по асфальтовой дорожке в русле основного людского потока. Справа и слева от дорожки что-то продавали.
- Посмотрим? - спросила я.
- Конечно. Раз мы пришли глазеть, начинать можно прямо сейчас, - разрешил отец.

Слева продавали пряники ("Надо бы купить", - подумала я). Справа было несколько столиков с деревянными поделками - бусами, расчёсками, браслетами и так далее.
Мне приглянулись зелёные бусы.
- Здравствуйте. Сколько стоят эти бусы? - спросила я у торговки - женщины средних лет.
- Шестьсот рублей, - ответила она.
Я решила, что это слишком.
И тут увидела на том же столике сундучки - сделанные под старинные, тёмненькие, с медными гвоздиками и замочками. Я повертела в руках один, другой...
- Сколько стоит? - спросила я про третий.
Стоило триста рублей.
-? - говорю я отцу.
Отец тактично пожимает плечами.
Я киваю. Я понимаю, что это изделие прикладного искусства отцу не очень нравится, что ничего такого особенного в этом сундучке нет, что сделан он так себе, изнутри просто обклеен бархатной бумагой, да вот и пятна клея... а сама уже вижу внутренним взором, как он стоит у меня на комодике, тускло поблёскивая гвоздиками, и мой голос произносит: "Я это беру", - а руки сами запихивают сундучок в сумку и отдают деньги (эх, вечная моя беда ~~вот и с мужчинами так же~~)...

После этого, чтобы компенсировать минутное помрачение рассудка хозяйственностью, покупаю у той же же женщины нужную вещь - можжевеловую подставку для чайника.
- Такие быстро разваливаются. Клей плохой, - говорит отец, дождавшись, когда я расплачусь и запихну в сумку и её.

У тяжёлых ворот две миловидные девушки раздают листочки с картами и программой праздника. Мы берём их (следующие сто восемь абзацев, повествующие о том, как мы читаем программу, разглядываем карту, решаем, что будем смотреть ремесленную площадь, лагерь русичей, борг викингов, финно-угорский кут, да и к степнякам зайдём; идём по карте, понимаем, что заблудились и возвращаемся к воротам, опускаются).

Мы снова подходим к девушкам, раздающим листочки.
- Покажите нам, пожалуйста, на карте, где мы сейчас находимся, - прошу я.
- Мы не знаем! - радостно отвечают девушки.

(Продолжение следует)